Мировая история знает много примеров предательств, начиная с Иисуса Христа и Иуды и вплоть до наших дней. Недаром говорят: “Думай о людях плохо – и ты никогда не будешь разочарован”.

Мировая история знает много примеров предательств, начиная с Иисуса Христа и Иуды и вплоть до наших дней. Предпосылки и причины предательств зачастую различны, но, как правило, результатом становятся искалеченные людские судьбы и незаживающие душевные раны… Иногда – угрызения совести… В этой связи очень показательным является история и путь предательства Георгия Дигама, директора компании “Фокстрот”, крупнейшей розничной сети по продаже бытовой техники. Об этом в своем интервью рассказал Владимир Шульга, один из основателей компании. Он долгое время считал Георгия своим другом. События, о которых он нам поведал, это вовсе не банальный случай предательства топ-менеджера, который, используя классическую рейдерскую схему, вытеснил из компании одного из собственников. Это в высшей степени низкий поступок в отношении не только своего работодателя, но учителя и друга, наконец – крестного отца дочери Софьи… 
Недаром говорят: “Думай о людях плохо – и ты никогда не будешь разочарован”.

– Владимир Владимирович, помните, как познакомились с Георгием Марковичем Дигамом?

– С Георгием Дигамом (долгие годы он был для всех нас Гошей) я познакомился весной 1995 года. На тот момент наша компания существовала уже полгода. Дела шли достаточно неплохо, а Дигам управлял каким-то продуктовым супермаркетом, это слово только стало входить в обиход, недалеко от моей квартиры, которая являлась по совместительству и нашим офисом. Точкой соприкосновения с ним стало то, что у нас был избыток купонов от продажи электроники, а у него – избыток долларов, которыми покупатели могли в то время в Киеве расплачиваться. Своим хозяевам Гоша сдавал купонную кассу, а курсовую разницу, благодаря Гене, Валере и мне, клал себе в карман. Мы с купонами старались дел не иметь, поэтому Гоше было выгодно сотрудничать с нами. Кроме того, через девочек-продавщиц он постоянно продавал “левый” товар, не скрывая этот факт от нас. Объяснял, что платят мизерную зарплату – приходится остальное “доворовывать”. Мне объяснение сильно не понравилось. Не понравилась при первой встрече внешность – карикатурного Мефистофеля. Но больше всего не понравилось то, что Гоша постоянно ошибался в денежных расчетах. Правильно говорят, что первое впечатление о человеке – самое верное. Первые впечатления быстро забылись, и я Дигама “полюбил”.

– То есть именно благодаря вам Гоша попал в “Фокстрот”?

– Да. В сентябре 1995 года я взял Гошу в компанию на должность начальника складов с зарплатой 400 долларов в месяц. В то время это были приличные для его семьи деньги. Гошу было за что “любить”. Уже через неделю он показал себя с наилучшей стороны, как начальник склада. Мы в начале весны “съехали” со склада, который находился в гараже моей супруги, в заводское помещение на улицу Машиностроительную. Гена Выходцев нанял троих охранников с месячным окладом в 150 долларов на круглосуточное складское дежурство. Поначалу все было хорошо. Представляете, каким было мое удивление, когда ночью в какой-то из выходных на склад завезли “эмиратскую” электронику, а охраны там не оказалось. Вместо нее воры “тырили” со склада видеомагнитофоны. Если бы не эта поставка, не обнаружились бы под складским забором в кустах картонные коробки с “Панасониками”. Оказалось, охранник был всего один и дневной, а две другие вакансии занимали две собаки, которым мы наравне с охраной платили по 150 долларов в месяц. Гоша быстро навел на складе дисциплину. Он был способным администратором – в нашей компании первым, что я сразу оценил.

– Если я правильно понимаю, после этого Дигам стал полноценным сотрудником компании?

– Полноценным сотрудником Гоша стал с первого же дня работы в компании. А вот ценным для нас сотрудником он стал чуть позже. Когда компании исполнился год, я впервые позволил себе с женой и сыном улететь на полмесяца отдохнуть – сначала на острова, а потом в Европу. Мы увидели Париж… Возвращались в Киев в приподнятом настроении. В аэропорту нас встретил почему-то не Гена Выходцев, как договаривались, а его старший брат Игорь. Встретил радостно, со словами: “Зачем вы возвращались?! Здесь такое…”. – “Что – такое?!”. 
- И что же произошло? 
- На компанию “наехал” УБОП. Это был первый “наезд”. Из-за “эмиратского” товара. Выходцев и Маковецкий срочно паковали чемоданы в эмиграцию, продали все офисные компьютеры, “распихали” клиентам остатки нашего товара. Гена с “черным” лицом бегал почему-то не по офисной, а по моей квартире, причитая вместе с женой: “Земля горит под ногами!”. Валера вовсе пропал куда-то – у него язва “открылась”. Чудесно нас из Парижа встретили: “Собирай вещи – и на вокзал, валим в Словакию”. Мы с Лилей “были еще в Париже”, и я терялся в сомнениях. Мне такая срочная эвакуация напоминала бандитское запугивание. Зачем продали компьютеры? Гоша в той ситуации единственный сохранил самообладание. Он договорился с “наезжавшим” на нас милиционером и не только нашел для него “весомые аргументы”, но сумел подружиться с ним на будущее. Мой компаньон Геннадий Выходцев на фоне Гоши выглядел крайне беспомощно. Гоша это видел и “знал, что я знаю”. На протяжении нескольких лет после этого случая Гена Выходцев постоянно в какие-то “стремные” истории вляпывался, а Гоша Дигам его – и, соответственно, весь “Фокстрот” – из плохих историй регулярно вытаскивал.

– И после этого Дигам стал таким себе кризис-менеджером?

– Сегодня, когда мои взаимоотношения с ним приобрели противоположную окраску, я иногда задумываюсь: не был ли Гоша в ноябре 1995 года в сговоре с тем милиционером у истоков “бандитского запугивания” – чтобы нарастить свой авторитет в “Фокстроте”. Не знаю… Версия кажется кощунственно невероятной, но все же… Прогноз предательства Дигама после многих лет дружбы был невероятен еще более. История с Дигамом напоминает историю Генриха Гиммлера, который “взлетел на вершину” после того, как прикрыл грудью от вражеской пули своего фюрера. От лжепули…

– Насколько вырос “авторитет” Дигама после решения вопроса с УБОП?

– В 1996 году вся компания “Фокстрот” держалась, по сути, на четырех топ-менеджерах: Влад Матковский отвечал за товарные закупки и продажи, т.е. де-факто именно он был директором “Фокстрота”, тогда как Дигам – де-юре; за финансы и “белую” бухгалтерию отвечал Володя Романенко; Гоша Конев отвечал за программное обеспечение, экономику и учет всех бизнес-проектов; а Гоша Дигам отвечал за все остальное. Последнее, причем, не было шуткой, а являлось бизнес-формулировкой. В конце 1996 года мы этим людям платили около $10,000 в месяц каждому – в зависимости от прибыли компании. А мы втроем скромно вступили в 1996 году в “клуб миллионеров” – Выходцев, Маковецкий и Шульга.

– И все-таки, когда Георгий Дигам переквалифицировался из начальника складов в куратора и координатора решения нестандартных вопросов?

– Через несколько лет в “Фокстроте” не осталось направлений, которыми бы безотказный Георгий Маркович не занимался: функционирующие склады “Фокстрота” на заводе “Веркон”; первый, второй, а также все последующие “постквартирные” офисы всех компаний группы “Фокстрот”; таможня, граница на западе и граница на востоке, растаможка, где дешевле и безопаснее, и тотальное сопровождение грузов в фурах и в грузовиках; юридическая поддержка любых наших предприятий, их безопасность и первоначальная организация необходимой “белой” бухгалтерии; массовое и подавляющее большинство контактов с правоохранительными органами; личная охрана учредителей и охранная компания для офисов, основные контакты с криминальными структурами и с Генпрокуратурой; визовая поддержка, репутация компании, политика и т.д. Единственное, чему Гоша так и не научился – это считать деньги и их “экономить”. В “Фокстроте” долгое время, примерно в таком же статусе, работал еще один Гоша – Григорий Конев, главный экономист компании, человек чрезвычайно умный, думаю, даже талантливый, но крайне нерешительный – ну, и т.д. Я придумал тогда удачный каламбур (так мне казалось): “Если двух Гош поменять местами – “Фокстрот” быстро погибнет”.

– Фактически вы утверждаете, что Дигам оказал огромное влияние на появление и развитие компании.

– Компания состоялась благодаря Маковецкому и мне. Но я могу сказать, что “Фокстрот” не развился бы без Шульги и без Дигама. Без других учредителей он бы существовал, но без Маковецкого – не стал бы динамичным, а без Выходцева – не проявились бы Шульга, Маковецкий, Дигам и Романенко. Родной тогда Геннадий Анатольевич напоминал Бориса Ельцина в последний год “царствования” – его рвало на куски от всевозможных групп влияния, и на собраниях Выходцев растерянно признавался: “Я не могу понять, как поступить: тебя послушаешь – ты прав, их послушаешь – так они все правы”… Я тогда о Выходцеве сочинил невеселую поговорку: “Если мы имеем настолько большой терминал без интеллектуальной охраны и без

нашего наблюдения за береговой линией – рано или поздно к группе компаний “Фокстрот” причалят проходимцы”, очень крупные. Что позже и произошло.

– А когда произошел переход Георгия Дигама из категории “хороший сотрудник” в категорию “друг”?

– Я представлял всю ту безумную психологическую нагрузку, которая много лет ложилась на Дигама, и понимал, что ни Гена, ни Валера в силу своего характера не задумаются об этом. Я старался поддерживать Гошу морально и часто предлагал ему совместный отдых. Он от моих предложений никогда не отказывался. Мы постепенно становились друзьями. В 2000 году был жизненный период, когда ближе Гоши у меня никого не было…

– Насколько долго это продолжалось?

– Так продолжалось в 2001 году, в 2002 году…

– А как к “клубу миллионеров” относился топ-менджмент, который фактически выполнял всю работу?

– Геннадий Анатольевич на том этапе еще позволял себе откровенничать: “Володя, бля буду, не фига не пойму – откуда у меня столько бабок!”. Гоша Дигам понимал весь процесс накопления капитала лучше, хотя при этом не умел считать. В какой-то момент жизни понимание начало “точить” его здоровье. А Выходцев всегда оставался физически здоровым и жизнерадостным. Еще Гена после рыбалки по пути из Страхолесья (в зоне Чернобыля – там дешевле земля) домой любил порассуждать: “На фига мы платим нашим сотрудникам такие огромные бабки?! Они бы также пи…дячили за в два раза меньшие! – Не так же, Геннадий Анатольевич!” – это возражение им не воспринималось, потому что попросту не понималось.

– Такое отношение к сотрудникам не вызывало неприязни у того же Дигама?

– Совершенно верно! В определенный момент Гошу посетило озарение, о котором он неоднократно потом мне говорил: “Гена Выходцев своих сдает!”. “Кто такие “свои?” – мой вопрос до Гошиного сознания не доходил в силу его менталитета. Он делил мир на своих и чужих. Своих сдавать нельзя, а чужих – полезно. Все совсем неплохо, пока ты – свой.

– И кто у Дигама входил в категорию “своих”?

– В 1998 году у Дигама среди своих числился Олег Головин – их квартиры не случайно оказались на одной лестничной площадке по улице Героев Сталинграда. А когда Гоша своим стал считать меня, первое, о чем он в 2002 году меня попросил – стать у его дочери крестным отцом, а второе – предложил моей будущей жене Оксане Сушиной купить квартиру на одной лестничной площадке с будущей квартирой его Оксаны в новом высотном доме по улице Щорса. К тому времени мы с первыми женами уже развелись. Сегодня скромный охотничий домик Дигама стоит в Страхолесье на одной улице с роскошным загородным домом Выходцева, который, видимо, “своих” теперь больше не “сдает”. И кабинеты в офисе “Фокстрота” у них на втором этаже рядом. Чтобы Гена случайно, не дай бог, чего-то не учудил. Под колпаком – под тотальным, так сказать.

– С чем было связано проникновенное чувство Дигама к вам и вашей женщине?

– Не ко мне и не к моей женщине. Я сыграл очень важную роль в судьбе отношений Гоши Дигама и его женщины – Оксаны Кудин. Но сначала расскажу, как посыпалась Гошина работа. Это было летом 1999 года, я только расстался со своей первой женой Лилей, с которой прожил в браке 15 лет. Чтобы как-то заполнить образовавшуюся пустоту, я, это обычно бывает, нашел увлечение в работе. И увидел там много неприятно неожиданного. “Пробои” были везде… Касались вопросов исключительно Гошиной компетенции. Он, один раз неплохо наладив работу, со временем перестал контролировать людей, которых поставил когда-то для выполнения определенных функций. И такое, вдруг, полезло…

– Вопрос, естественно, стали решать путем наказаний?

– Примерно так и было. К концу 1999 года мы втроем – я, Валера и Гена подводили итоги работы нашего топ-менеджмента за текущий год – тех, у кого заработная плата в виде доли процента привязывалась к прибыли всей компании. Таких на то время работало более полусотни. Нами тремя принято было единогласное решение: существенно понизить долю процента шести “процентникам”, которые, как нам казалось, недостаточно выкладывались в 1999 году. В число провинившихся попал Дигам и два его подчиненных, а также менеджеры из коммерческого и отдела программирования. Маковецкий, как всегда, умыл руки, а с Выходцевым я договорился, что “своим” – из общего отдела, где Гоша работал, а Гена их работу как бы курировал, он и сообщит неприятную новость, а я расскажу “что по чем” – второй троице.

– Разборки, судя по всему, привели к тому, что расстояние между “клубом

миллионеров” и топ-менеджментом компании еще больше увеличилось?

– Это общемировая тенденция: расстояние увеличивается, а уровень жизни среднего класса, к которому я отношу весь топ-менеджмент “Фокстрота”, – тоже ведь растет. Мне лично пришлось наказывать всех шестерых топ-менеджеров. К сожалению, Выходцев в очередной раз смалодушничал, перед Гошей промолчал и послал того ко мне – так, будто лишь я был инициатором понижений в зарплате (“они бы также… за в два раза меньшие” – говнюк!). С Гошей разговор получился очень тяжелым – мы ведь к тому времени уже сдружились, семьями катались на лыжах. Я пытался ему объяснить, что он расслабился и стал много хуже работать. Тогда-то Гоша впервые произнес: “Гена сдает своих!”.

– Тем самым вы нажили врага в лице лучшего друга, а ваши компаньоны попросту остались в стороне.

– Я отдавал отчет, что Дигам – болезненно самолюбивый человек, что я и компаньоны нанесли ему несправедливый, с его точки зрения, удар в самое сердце. А еще – меня он считал своим другом. Мне, во всяком случае, так казалось. Ситуацию надо было как-то исправлять. На тот момент с любимой своей женщиной Оксаной Кудин он расстался, но рассказывал, как продолжает ее любить… И я решился на один сумасбродный поступок – попытаться вновь наладить их отношения. Я толком не знал, зачем нужно, но верил, что поступаю хорошо. Я встретился с его Оксаной в кофейне “Каффа”, что в переулке Шевченко. Она вначале не могла сообразить, с какой целью я с ней встретился: Гоша – это было единственное, что меня с ней связывало. У нее давно другой мужчина, другая жизнь… “Оксана, – говорю ей в лоб. – Помоги мне, пожалуйста. Я дружу с Гошей. Мне кажется, что он до сих пор тебя любит. Кроме того, он мой сотрудник, и очень ценный. У Гоши сейчас трудный период жизни – давай мы вместе с тобой попробуем его немного обрадовать. Если у тебя, Оксана, сохранилась к нему капля симпатии, сделай это. Вот тебе деньги – скажи ему, что выиграла на какой-то “викторине” путевку на швейцарский горнолыжный курорт на двоих и захотела, чтобы Гоша был твоим спутником. Мы уже отдыхали с ним в Швейцарии – в Гриндельвальде. Там очень классно. Идет?”. После некоторых колебаний Оксана Кудин, нынешняя жена Георгия Дигама, согласилась на мое более чем странное предложение.

– Попытка примирения удалось?

– Тогда – нет. Прошло несколько месяцев, лыжный сезон в Европе закончился, и Оксана мне вернула не потраченные деньги. Гоша, по ее словам, отказался с ней ехать. Дигаму к тому времени вернули его процент от прибыли, а сумму недополученной зарплаты мы ему компенсировали дорогим подарком на день рождения – золотыми часами Jaeger le Coultre. Прошло еще полгода, и Георгий Маркович рассказал мне, почему отказался ехать куда-то с Оксаной.

– И в чем же была причина?

– Дело в том, что все женщины, как известно, болтливы. Его Оксана не удержалась и историю о моем предложении рассказала вроде бы своей лучшей подруге. И, как тоже бывает, подруга оказалась любовницей Гоши. В итоге я оказался лох, да?! Та пересказала всю мою затею руководителю общего отдела компании “Фокстрот”. Что ж, мне осталось только радоваться Гошиной агентурной сети… Думаю, Дигам тогда правильно отказался, но отношения с Оксаной возобновил. В итоге она от Гоши забеременела, а я оказался у этого еврея кумом.

– Почему вы подчеркиваете, что ваш кум – еврей?

– Я вовсе это не подчеркиваю. Более того, я не знаю, какого Дигам вероисповедания. Я видел его с православным крестом на шее. Раввин из синагоги на улице Шота Руставели говорил мне, что Гоше также и обрезание сделали. Не удивлюсь, если окажется, что Георгий Маркович – ярый поклонник буддизма и подружился с Далай-Ламой. О чем Гоша рассказывал лично, так это о том, что, будучи гражданином Израиля, он служил срочную службу в израильской армии. Но наверняка не из-за веры.

– Значит, вы своего добились и примирение все-таки состоялось?

– Между ними… Спустя шесть лет я получил от Гоши за тот свой поступок следующие строки в “Украине криминальной”: “…любимым литературным героем для Владимира Шульги, является персонаж знаменитого романа Джона Фаулза “Волхв”. Который с помощью искусных комбинаций заставлял окружающих плясать под свою дудку, прикрывая интриги ореолом тайны и мистики. Сотрудники “Фокстрота” до сих пор с содроганием вспоминают, как Шульга демонстрировал сделанные в морге фотографии, на которых он обнимал тело своей жены, разбившейся на мотоцикле…”

– Откуда Дигам узнал о тех снимках?

– Гоша был чуть ли не единственным человеком, которому я, обезумевший от горя, те самые фотографии показал. А фотографировал, потому что сильно ее любил, знал, что это будут последние фотографии моей Оксаны, поразительно казавшейся живой… Я ответил бывшему другу и куму почти дословно где-то так: “Сколько ты будешь жить – столько ты будешь меня бояться! Я заинтересован как никто, чтобы ты жил долго, но в муках страха. Страх наказания страшнее самого наказания, а ожидание боли – хуже самой боли! Ты до самой смерти ни от меня, ни от страха не избавишься. Запомни, что у меня в жизни есть цель: не дать тебе жить в удовольствие. Я из последних сил перегрызу твои сухожилия! Ты нарушил христианскую мораль: не поминать всуе мертвых”. Дословно здесь: http://forum.fraza.com.ua/read.php?1,56833

– То есть фактически вы перешли из категории “свои” в категорию “чужие”?

– Понятие “свой – чужой” у Дигама в “Фокстроте” распространялось на всех сотрудников без исключения. Чтобы сделать человека “своим”, он был готов пойти на многое – и на причинение ущерба компании в том числе. А еще он был готов подмять практически все должности под себя. Мне тогда это казалось нездоровым проявлением его честолюбия. Но сейчас я понимаю, что Дигам стремился к гораздо большему. Поэтому, когда принимали решение о передаче таможни и логистики от Дигама, не справлявшегося с работой, под управление другому человеку, оба компаньона просили меня замять неминуемый скандал с Гошей. Что я и сделал.

– Как заминали скандал?

– С Оксаной он помирился, дарить повторно швейцарские часы тоже не актуально… 
- Был 2001 год. Я предложил Гоше выдвигаться в следующем году депутатом Киевского горсовета и блюсти там интересы нашей компании. А таможню отдать профессионалу Олегу Аношину, проявившему себя с самой лучшей стороны, работая в “Югконтракте” у Головиных. Олег Головин к тому времени уже не пользовался “таможенными услугами” Дигама, увидев их низкую эффективность. Это было правильное управленческое решение. Я имею в виду не Гошино депутатство. Через год, когда Дигам за деньги “Фокстрота” стал депутатом, Маковецкий при аттестации отдела, которым год руководил Аношин, сказал: “Теперь понимаю, что до Аношина у нас таможни не было”. Слова эти Георгий Маркович Валерию Семеновичу не простит никогда.

– Т.е., вы фактически купили Дигама корочкой депутата Киесовета?

– Наверное, не купил. Думал, что откупился… Еще предложил Гоше, чтобы его сын Антон поехал вместе с моим Вадиком учиться в Англию. А на его замечание, что не потянет дорогое обучение по деньгам, я отреагировал просто: “Потянешь. У тебя очень хорошие перспективы в компании”.

– Что подразумевалось под этой фразой?

– В октябре 2002 года я и Гоша Дигам вместе с нашими Оксанами отдыхали на греческих островах – Родосе и Сими. Тогда я ему пообещал, что обязательно добьюсь от Гены и Валеры включения его, Романенко и братьев Головиных в число акционеров большого “Фокстрота”. В декабре 2002 года я свое обещание выполнил.

– Став собственником Дигам сильно изменился?

– Гоша очень поменялся, став депутатом. А еще больше он изменился, временно получив 2% всей собственности “Фокстрота”. Как будто совершенно другой человек. Обратите внимание – это фотографии нашего последнего с ним отдыха на лыжах в Куршевеле. Совсем другой взгляд, и другие глаза у его Оксаны. Я и моя Оксана – прежние. На первом фото – Олег Головин с Оксаной Кудин. Он вечером спросил у меня: “Откуда ты узнал, что Дигам тебя “слил”?” – “По его взгляду. Предателя выдали глаза”.

– В чем проявилось предательство?

– Гоша Дигам успел вовремя крикнуть, как в старой детской игре-считалке: “Чик-чирик! Я в домике”. Домиком был – Геннадий Выходцев, Валерий Маковецкий – ЖЭКом, который всем домиком полностью управлял. Гоша знал это и решил, что со временем сумеет поменять в ЖЭКе руководство на “свое”. В его схеме я дальше не присутствовал.

– А остальные акционеры? Ведь после акционирования в компании стало уже семь собственников, а не три.

– Саша Головин согласился в этом домике быть “дворником, поливать асфальт по утрам и грузить в мусорные машины содержимое мусоросборников”, а Вова Романенко на какое-то время затаился “возле консьержа в подъезде”, верно рассуждая, что ЖЭКи с Дигамом давно себя изжили. Потом они “закрыли входную дверь на ключ”, и мы вдвоем с Олегом Головиным остались “бомжевать на лавочке у подъезда”, имея всего 36% голосов против остальных 64% – пяти учредителей группы компаний “Фокстрот”.

– А почему Дигам стал временым собственником “Фокстрота”?

– Потому что в нашем джентльменском соглашении от 12.12.2002 года было сказано: “После наполнения доли новых учредителей из сотрудников корпорации капиталом на уровне половины от требуемого допускается изъятие средств этими учредителями на потребление, но только из части капитала сверх 50%-ного накопления. Фонд потребления учредителя с собственным капиталом менее половины от требуемого ограничивается его заработной платой и заработной платой членов его семьи”. Георгий Дигам это требование грубо нарушил. Или просто проигнорировал.

– А когда вы окончательно поняли, что Дигам вас предал?

– Окончательно после “Джона Фаулза”, окончательней не бывает… Кое-что происходило еще. Это не предательство даже, а война без правил. Весной 2006 года Дигам устроил “угрозу своей жизни”, организовав звонки на нужные телефоны и SMS-сообщения. После этого обеспечил возбуждения против меня уголовного дела. В понедельник 17 апреля 2006 года Гоша улетел вместе с Выходцевым в Астрахань ловить рыбу, а на следующий день, во вторник – ко мне в офис пришли два оперативных работника УБОП г. Киева с ордером на обыск. Это были Дима Степура и Саша Стетюха – привет от Тараса Чекурды и его “тети” Татьяны Корняковой. Из протокола очной ставки: “…Он отсылал мне угрозы, в которых обещал “перегрызть сухожилия” (я предоставил для приложения к делу). Это подтвердило тот факт, что Шульга В.В. хочет меня убить”. Без комментариев.

– Дигам как-то аргументировал свои обвинения в ваш адрес?

– Вот фотография крестин маленькой девочки Сони Дигам. Ее взрослый папа во время проведения со мной очной ставки у следователя киевского УБОПа заявил (в протоколе зафиксировано) буквально следующее: “…Хочу заявить, что мне с электронного ящика Шульги В.В. поступали угрозы личного характера, которые касаются моей дочери”. – Георгий Маркович Дигам.

– Как сейчас себя чувствует Георгий Маркович Дигам?

– Наверняка, плохо. Рано или поздно, но зло всегда наказуемо.

– А как ваши сыновья, они общаются?

– Не знаю. Вряд ли… Еще в 2005 году Гоша утверждал, что мой сын плохо влияет на его сына. Очень. Я никогда не отказывался от общения с крестницей Соней Дигам. Все мои подарки на ее день рождения осенью 2004 года были возвращены ко мне в офис. Может быть, охрана Дигама искала в подарках запрятанный яд. И не нашла – потому вернула…